АНГЛИЙСКИЙ ЯЗЫК В РУССКОМ ИСПОЛНЕНИИ, ИЛИ КАК НЕ СПОТКНУТЬСЯ НА ТРОПЕ МЕЖКУЛЬТУРНОГО ОБЩЕНИЯ
Бывая на международных конференциях за рубежом, нередко приходится замечать парадоксальную ситуацию: человек, казалось бы, прилично знает английский язык и активно работает на заседаниях секции, но в другой ситуации – общаясь во время перерыва, в прогулках по городу – то и дело испытывает затруднения. Казалось бы, много лет – в школе, вузе, аспирантуре и самостоятельно – мы учим английский язык, отлично знаем грамматику, помним множество слов и выражений, но почему-то при общении с носителями языка нет-нет, да и попадаем впросак. А все дело в том, что в отрыве от знаний культуры, быта и особенностей коммуникативного поведения наших иностранных собеседников язык значительно хуже выполняет свою роль инструмента для общения.
Взаимосвязь языка и культуры давно доказана. Как считают специалисты Школы глобального менеджмента Thunderbird (штат Аризона, США), знание языка общения гарантирует лишь 30% успешной коммуникации. Среди других важных слагаемых эффективности общения – знание и соблюдение культурных норм, включая лингвокультуру, а также экстралингвистические элементы, обеспечивающие общение (манера речи, мимика, жестикуляция и т. д.). Только с учетом всех этих факторов собеседники могут понять друг друга в полной мере и прийти к соглашению.
Особо хочется остановиться на лингвокультуре, то есть тех проявлениях культуры, которые закрепились в языке. Именно на языке в первую очередь отражается самобытность того или иного народа. Мы же, не имея достаточных знаний о традициях, образе жизни и стиле мышления своих собеседников, часто ищем в английском языке прямые эквиваленты родному языку и не задумываемся, соответствует ли это специфике культуры, умонастроениям и стилю мышления британцев или американцев.
Другой язык – это не просто другие названия привычных вещей, а вообще другая система понятий и ценностей. Вспомним хотя бы о том, что в русском языке название выходного дня «воскресенье» восходит к воскрешению Иисуса Христа, а английское Sunday выдает связь с язычеством (sun – солнце). Даже с числительными может возникнуть путаница. Если в британской гостинице администратор отправляет вас на второй этаж, то вы должны вспомнить, что отсчет этажей здесь начинается с нулевого (ground floor), и, следовательно, фактически вы поднимитесь на третий этаж (чаще всего без лифта!).
Попросите американца подыскать вам в США двухкомнатную квартиру – и вам снимут жилье с двумя спальнями, а фактических комнат может быть и больше. Ну а разницу между словами house и home, переводимыми на русский язык одинаково как «дом», думается, понимают многие. Ее хорошо передает английская поговорка «It takes a heap of living to make a house a home».
Как показывают наблюдения, источником наших трудностей в иностранной речи часто оказывается привычка строить фразы по-русски. Если иностранцы, говоря по-русски, ошибаются в падежных окончаниях и глагольных спряжениях, которых нет в их языке, то русские, говоря по-английски, не могут обойтись без «русизмов», переводя русские словосочетания буквально.
– What is the main subject you study at the university? – спрашивают они, интересуясь основной специализацией студента, позабыв (или не выучив) многозначного слова major, которое помимо всего прочего имеет отношение и к специализации (She is majoring in linguistics. – Ее специализация – лингвистика).
По той же причине не стоит называть первокурсника a first course student, а второкурсника, аналогично, a second course student, для этого в английском языке существуют особые слова – a freshman и sophomore.
Разумеется, собеседник поймет вопрос, но, скорее всего, переспросит, что именно имеется в виду, потому что по-английски ни в Великобритании, ни в США так не говорят. Некоторые же высказывания, созданные по-русски, могут вызвать замешательство.
«А он ничего!» — на русском языке эта оценка имеет положительный оттенок. Но если вы скажете по-английски «He\'s nothing!», то совершите грубейшую ошибку, поскольку nothing в характеристике человека означает «ноль, ничтожество, пустое место».
Наше пристрастие к русской структуре фразы очень хорошо заметно по аннотациям к статьям, которые по требованию редакций большинства журналов пишутся и по-русски, и по-английски. Авторы чаще всего боятся отойти от родного языка и переводят текст буквально, порой слово в слово. «В последнее время», например, передается словами last time (вместо recently / lately), а «настоящее время», соответственно, – present time (вместо currently).
В подобных случаях «доктор филологических / исторических / философских наук» оказывается doctor of philological / historical / philosophical sciences (вместо doctor of philology / history / philosophy), что не только звучит не по-английски, но и несет фактическую ошибку, так как словом science чаще всего обозначают естественные науки.
При переложении русского текста на иностранный язык нельзя забывать и о «любви» русского языка (или русских?) к многословности, штампам, канцеляризмам. «Проведенные исследования показали….» пишут авторы в аннотациях и переводят дословно на английский язык, не задумываясь, что показавшие какие-то результаты исследования были, несомненно, проведены. «Принять решение», «оказать помощь», «осуществить контроль» – все эти фразы и по-русски можно передать одним словом, а по-английски только одним и никак иначе.
Очень часто лексика, характеризующая быт, явления жизни и культуры одной страны, не имеют точных эквивалентов в другой. Об этом пишут англоязычные авторы, хорошо знающие русский язык и русские обычаи. В книгах американских лингвистов, например, приходится встречать советы избегать в разговоре с американцами выражений, связанных с суевериями. Плюнуть через плечо, типун на язык, ни пуха, ни пера – эти выражения, переведенные дословно, никто не поймет. Между тем, в английском языке имеются аналоги многих русских пословиц и поговорок. Купить кота в мешке – to buy a pig in a poke, семь раз отмерь – look before you leap и т.д. Если мы хотим сделать нашу речь образной, следует выучить английские эквиваленты, которые редко напоминают дословный перевод.
Предостерегают нас и от употребления в речи простонародных выражений «gonna» вместо going to…и «wanna» вместо wanted to... Хотя эти глагольные формы звучат довольно часто на улицах, в общественном транспорте, барах и ресторанах, их употребление свойственно людям необразованным и далеким от культуры. Повторяя эти слова вслед за такими носителями языка, мы рискуем показаться не знатоком разговорной речи, а человеком из низов общества.
При общении с американцами важно помнить о политкорректности. Никоим образом недопустимо ущемлять чувства других людей – из-за этого многие слова и фразы попали в разряд неделикатных или вовсе запрещенных. Негры – это African-Americans (Afro-Americans) , индейцы – native Americans. В стране эмигрантов нет и понятия национальности. На вопрос об этом любой американец скажет «I’m American». Если же вы хотите узнать о происхождении человека, можно спросить: «Where are your parents from?» или «What’s your background?»
Исходя из политкорректности, многие слова в США нынче требуют замены. Вышло, в частности, из употребления слово «cripple» (калека), ставшее оскорблением. На смену ему пришли слово «disabled» или фразы «physically challenged/ physically different» (сравните с русским языком, где это слово также чаще всего не говорят). Толстяка сегодня назовут person of size, умственно отсталого – mentally challenged, бедняка – disadvantaged, стариков – seniors. В официальной и даже полуофициальной обстановке не произносят слово «gay», это – alternative life style.
Сами американцы признают, что порой такая словесная политкорректность доходит до абсурда (как вам нравится другое название толстяка – horizontally challenged?). Тем не менее, этот словарь постоянно пополняется, и его приходится осваивать, чтобы не оказаться в США белой вороной.
С политкорректностью связано и требование подчиняться позитивному мышлению. Американцы – нация оптимистов. Согласно их жизненной философии, трудности – это не повод для отчаяния, а вызов, который надо преодолевать. Поэтому разной будет реакция русского и американца при виде человека, схватившегося за сердце:
– Вам плохо? – спросит наш соотечественник, что, несомненно, более логично, но куда мрачнее, чем американское «Are you OK?» или «Are you all right?».
Русские и американцы по-разному понимают сопереживание и сочувствие. Наши слова «Бедный ты мой!» «Бедняжка!» американец сочтет ударом по самолюбию и воспримет резко отрицательно. Никто в США не хочет, чтобы его считали бедненьким. Неудачник не вызывает в США никакого сочувствия: от нытья проку нет, человека в случае неудачи надо не пожалеть, а подбодрить – все лучшее впереди.
Наш мир постоянно меняется, все новые явления находят отражение в языке. Как говорят англичане, where habit leads, language follows (куда ведет привычка, туда идет и язык). Изменения, которым подвержен язык, надо постоянно отслеживать – по англоязычным газетным и журнальным текстам, фильмам, радио- и телевизионным передачам. Только тогда можно быть в курсе того, какие новые значения появились у знакомых слов, какие новые слова и словосочетания «придумал» язык.
Если к часто встречающимся неологизмам, таким как selfie и Brexit мы быстро привыкли, благодаря тому, что слышим их изо дня в день не только по-английски, но и по-русски, то другие языковые новшества могут поставить в тупик. Пожалуй, слово brunch (breakfast + lunch) тоже многим известно и не вызовет замешательства, если поступит приглашение на воскресный brunch с коллегами. Но словечко bromance (brother + romance), означающее крепкую мужскую привязанность (братскую, ничего другого!) может насторожить. Человека, который притворяется другом, хотя на самом деле таковым не является, могут назвать frenemy, обувь на толстой плоской платформе –flatform, а пальто без застежки – codigan (coat + cardigan). В словарях этих слов еще нет. Проходят годы и даже десятилетия, прежде чем какое-то явление становится неотъемлемой частью жизни, а слово, его обозначающее, перестает иметь статус неологизма. Правда, нынче Интернет-технологии значительно ускорили этот процесс, и новое слово может войти в лексикон куда быстрее, чем раньше.
Знать реалии жизни в США или Великобритании особенно важно, когда речь идет о еде. Если вы попросите в США чай, то вам его принесут холодный, а то и со льдом, причем, не после еды, а до нее. Ну а в Англии обязательно спросят, подать ли к чаю молоко. Кстати, вопрос о чашке чая кто-то может и не понять. В последние годы знакомая нам со школьных лет «cup of tea» сильно видоизменилась и нынче звучит (а порой и пишется!) как «сupрa» или «сupate».
Когда вы заказываете в кафе или ресторане салат, будьте готовы ответить на вопрос о заправке (dressing). Вот тут-то неплохо вообще знать, какие они бывают. Ввести в заблуждение может слово hot (would you like hot dressing?), среди значений которого есть и «острый». Множество специфических названий имеют молочные продукты, соусы, напитки и пр. Перед поездкой в другую страну неплохо бы познакомиться с ними, чтобы вас не застали врасплох вопросы продавца или официанта.
Изучение иностранного языка вовсе не означает автоматического вхождения в культуру его носителей. Больше того, наша культурная компетентность, важное условие успешной коммуникации, требует постоянного обновления. То, что было характерно для того или иного народа двадцать лет назад, может не соответствовать нынешним представлениям о норме в языке или этикете. Стало быть, чтобы преуспеть в межкультурном общении, мы должны обладать не только целым спектром знаний и ощущений, но и доброжелательным интересом к культуре других стран, желанием познавать все ее проявления и нюансы. Помочь в этом могут и книги, в частности, вот эти:
Леонтович О.А. Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения. Волгоград: Перемена, 2002. 344 с.
Палажченко П. Все познается в сравнении, или Несистематический словарь трудностей, тонкостей и премудростей английского языка в сопоставлении с русским. М.: «Р. Валент», 2001. 240 с.
Виссон Л. Русские проблемы в английской речи. Слова и фразы в контексте двух культур. Авториз. перевод с англ.: Lynn Visson Where Russians Go Wrong in Spoken English: Words and Expressions иin the Context of Two Cultures. М.: «Р.Валент», 2005. 192 с.
